Все события-подлинные
Эта история произошла в 2006 году. Началась на в городе Набережные Челны, а закончилась – в Кирове.
В мае 2006 года в дверь квартиры Пигина позвонили. На вопрос: «Кто?» поступил ответ: «Милиция». Пигин знал, что к нему должны были прийти из органов, поскольку за 10 минут до этого об этом ему сообщили из УВД, где он ранее трудился. Знал Пигин и причину появления у него на пороге дома милиции: он имел неплохой приработок в г.Кирове и ни с кем не делился, поскольку полагал, что «незачто» отдавать даже часть честно заработанных денег. Была и еще одна причина- Пигин имел прямое отношение к областной администрации и частенько консультировал одного из заместителей секретариата Правительства Кировской области по вопросам защиты интересов и прав сотрудников различных силовых структур: МВД, ФСИН, Мин.обороны, ФСБ, ГНК, МЧС и поэтому никого не боялся. Он сам мог крышевать кого угодно, но считал это ниже своего достоинства. Глаз на деньги Пигина положил один из депутатов, работавших в ГосДуме, ранее работавший в МВД. Была и еще одна причина- Пигин «посмел» в бытность работы им начальником одного из региональных УВД собрать материал, из коего следовала причастность оного депутата к хищению денег, поступивших для выплаты участникам боевых действий в Чечне.
Поглядев в глазок двери, Пигин улыбнулся, и набрал номер дежурной части УВД, куда сообщил, что в его квартиру ломятся какие-то неизвестные. Наряд приехал быстро и в подъезде началась разборка. Противная сторона числом три предъявила наряду удостоверения сотрудников ОБЭП и при этом сообщила, что они пытаются задержать Пигина, попутно попросив их о помощи. Старший наряда связался с УВД и изложил суть дела, спросив инструкции, после чего, повернувшись к прибывшим из Кирова ментам произнес с ухмылкой: «Нет уж, сами задерживайте. Без нас».
Через два часа Пигин был задержан, водворен в старенькую шестерку, где ему одели наручники на руки, а вторыми наручниками пристегнут к ручке двери. И его приключения начались.
Кировские менты дорогу домой знали плохо, и спросили Пигина, как им лучше ехать. Пигин из вредности согласился помочь показать им верный путь домой. Поскольку спешить ему было некуда, он выбрал дорогу в Киров через «Париж», удлинив путь на 300 км. Около г. Малмыж милиционеры решили перекусить, и направились в кафе около поста ГИБДД. Пигина же оставили в машине, полагая: «Ну куда он в наручниках денется».
Оставшись в машине один, Пигин огляделся. В замке зажигания торчал ключ. План созрел быстро. Нет, Пигин бежать не хотел, он хотел просто поиздеваться. Расстегнув наручники, и при это ободрав руки в кровь, Пигин нажал на клаксон сирены – из кафе быстро выбежали менты. Нет, бить Пигина они не стали, памятуя, что тот бывший мент, но высказали все, что о нем думали. Только спросили: почему им не стали помогать менты из Челнов. Пигин высказал предположение, которое они не приняли всерьез: «Сидеть, наверное, не хотят». Если бы менты знали, что последует потом, то сами, возможно, отпустили бы Пигина- от греха, подальше.
Через 4 часа быстрой езды Пигина доставили в ОВД. Но повели его не в дежурную часть, а в кабинет уголовного розыска, расположенный на 2-м этаже ОВД, где сдали дежурному оперу, предупредив о вредности характера задержанного. После этого, написав рапорта о задержании, пошли отдыхать.
Пигин впервые был в этом ОВД и стал расспрашивать опера о местных порядках, об отношении прокуратуры к местной милиции. Сотрудник ОУР, не подозревая подвоха, стал рассказывать, как их не любит прокуратура, как постоянно проводят у них проверки и что недавно возбудили уголовное дело на оперов из их отдела. Данная информация была полезной для Пигина: был шанс заинтересовать прокурора этим делом.
В это время дверь кабинета распахнулась и пьяный до изумления сотрудник милиции (опер) сообщил другому оперу, под чьим попечительством был Пигин, что ему пора на выезд, сообщив, что сам посидит с задержанным. После этого Пигин был прикован наручниками к батарее отопления.
Как только трезвый опер ушел, пьяный опер, закрыв дверь на ключ, завалился на стоящий в кабинете диван и захрапел. Воспользовавшись лежавшей на столе скрепкой, Пигин отомкнул наручники и стал думать, как бы напакостить вредны ментам. На глаза ему попался мощный «насыпной» сейф еще с давних времен, на котором лежала толстая папка. Опознав в оной оперативное дело, Пигин с чувством удовлетворения скинул ее за сейф. «Пусть поищут»,- подумал при этом он. Сейф стоял в нише, был неподъемен, и увидеть, что за ним папка – не было никакой возможности.
Опер вернулся часа через два. Уже рассвело и к ОВД потянулись его сотрудники. Пигин немедленно был переведен в отдел по розыску. Про папку никто не вспомнил. Сидя в проходе возле сейфа в кабинете и ожидая решения своей участи, Пигин увидел, что в двери закрытого сейфа торчит связка ключей. Воспользовавшись тем, что в тот момент на него никто не смотрел, он быстрым движением вытащил ключи и положил к себе в карман, после чего попросился в туалет, куда был немедленно выведен. Ключи от сейфа были благополучно утоплены.
Еще через час Пигин наблюдал, как хозяева кабинета ищут ключи, которые, как оказалось, были в одно экземпляре, обвиняя в пропаже друг-друга. Сошлись на том, что надо высверлить замок. Один из оперов сбегал в магазин за новым замком, другой – принес электродрель и стал высверливать замок. Через 10 минут сейф был вскрыт. От скуки, с целью сбора информации, Пигин и их стал расспрашивать о житье в отделе, на что опера ему пожаловались, что их раскрытия отдают другим, из-за чего им приходится «пахать» допоздна.
В течение дня Пигина постоянно переводили из кабинета в кабинет, но при этом в дежурной части в книге доставленных его «забыли» зарегистрировать. И только в 18:50 Пигина повели к следователю. Следователем оказалась молодая девушка лет 26-ти. Она стала составлять протокол задержания.
С удивлением Пигин увидел, что она ставит реальное время его задержания: «Задержан 18.05.2006 г. в 17:00, протокол составлен в 18:50 19.05.2006 г.». То есть с момента задержания Пигина до момента составления протокола прошло более суток. План у Пигина созрел мгновенно. Сориентировавшись, он заявил, что при его задержании сотрудники милиции причинили ему травму руки, не предоставили питания, о чем собственноручно написал ходатайство, требуя проведения экспертизы.
От показаний же Пигин отказался, сделав в протоколе собственноручно запись, что отказ вызван не только тем, что он знает статью 51 Конституции РФ, но и тем, что он ничего не соображает, так как испытывает муки голода, присовокупив, что непредставление питания расценивает как пытку голодом со стороны сотрудников милиции. После чего, часа через три, Пигин был наконец-то водворен в ИВС, где он сразу же растянулся на кровати и заснул, продумывая свое поведение на предстоящем суде по избранию в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Что такой суд предстоит, Пигин знал наверняка, поскольку когда он сидел в одном из кабинетов, принадлежащих зам.начальника ОУР, то случайно услышал телефонный разговор, в котором человек с голосом депутата гос.думы и экс.начальника УВД интересовался, доставили ли Пигина в милицию и готова ли для него камера.
Утром следующего дня суд состоялся. Пигину был предоставлен адвокат по назначению. Улыбнувшись, Пигин сообщил суду, что заявляет отвод данному адвокату , поскольку желает, чтобы его защищал иной адвокат, из Набережных Челнов, гр. М-в, с кем у него есть соглашение, в вязи с чем просит перенести рассмотрение дела на пару дней, ссылаясь на Закон. Но что такое Закон для суда, тем более для суда кировского? В отношении Пигина быстренько и почему-то в закрытом судебном заседании была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и он был помещен на ул.МОПРа, д.1, где находится по сей день СИЗО-1 г. Кирова.
Как бывший мент, Пигин был помещен на «постоянное» проживание в камеру БС (бывшие сотрудники милиции). При этом за многочисленные заслуги он получил статус «склонен к побегу» и подлежал проверке каждые два часа.
С этого момента в СИЗО у «ментов» началась «веселая» жизнь. Каждые два часа Пигин стучал в дверь камеры, требуя проверки, обещая написать жалобу, что его не проверяют, или опоздали с проверкой. Но этим дело не закончилось: Пигин стал записываться на прием к различным руководителям СИЗО: так, от скуки, чтобы поговорить ни о чем с ними, а также начал писать различные запросы с просьбой разъяснения того или иного нормативного акта, регламентирующего деятельность СИЗО. Досталось и спецчасти изолятора: каждый день к ним поступало 10-15 жалоб на действия милиции при задержании Пигина и незаконность его ареста.
Проведенная прокурорская проверка к 1 июня выявила: имело место пропажа из ОВД оперативного дела, имели место факты подтасовок результатов работы милиции ОВД, где около суток содержался Пигин. Дело в отношении оперов, задержавших Пигина, достигло трех томов, но пока все не желало перерастать в уголовное, несмотря на то, что прокурор района вынес постановление, в котором указал, что факты нарушения закона при задержании, этапировании и содержании в ОВД Пигина нашли свое подтверждение. Пигин писал жалобы каждый день: и в прокуратуру, и в суд. Уже через две недели, он только ночевал в СИЗО, проводя целые дни в Октябрьском райсуде города Кирова, где рассматривались его многочисленные жалобы. Так продолжалось до декабря 2006 года.
В декабре 2006 года в камеру был водворен еще один умный бывший мент, служивший ранее по таможенному ведомству. Он то и подкинул Пигину идею, которая ввела в ступор руководство СИЗО: Пигин подал заявление в территориальную избирательную комиссию Первомайского района города Кирова (ул. МОПРа, д.1 находится в Первомайском районе), в котором изъявил согласие баллотироваться в депутаты Кировской городской Думы 4-го Созыва. Программа новоиспеченного кандидата в депутаты была прогрессивной, блистала оригинальными идеями и должна была обеспечить победу Пигина на предстоящих выборах.
Набравшись наглости, вслед за своим заявлением, Пигин подал обращение на имя начальника ФСИН Таирова В.Ю., в котором ставил последнего в известность, что он баллотируется кандидатом в депутаты, в связи с чем ведет прием граждан: заключенных и сотрудников ФСИН в камере, где он временно прописан. В другом своем обращении Пигин потребовал от руководства СИЗО телевизор, чтобы отслеживать новости и телефон – для поддержания связи с народом.
Телевизор ему принесли через 10 минут, а в выдаче телефона отказали, сославшись на статус Пигина как арестованного. Другие арестованные этого СИЗО знали о том, что Пигин баллотируется в депутаты и скоро все прогулочные дворики, а также предбанник бани покрылся надписями в поддержку Пигина- депутата из СИЗО. Объяснялось все просто: хотя администрация СИЗО скрывала факт, что Пигин рвется в депутаты, проконтролировать поступавшую в СИЗО прессу они не смогли. А зря – сразу несколько газет написали про этот случай.
Так прошел месяц. Из избиркома на имя Пигана пришло письмо, в котором ЦИК его извещал, что не может пропустить его кандидатуру в депутаты, поскольку у него имеется судимость аж за тяжкое преступление, что было новостью для Пигина. Жалобы по этому поводу ничего не дали. Начальник ИЦ УВД г. Кирова написал, что эти сведения поступили из другого региона, и если что не так, так это не его вина. Сам он не может проводить корректировку данных в ИЦ о человеке. И Пигин обратился в суд. Суд с ходу отказал в приеме его заявления, приведя надуманные доводы, о чем 6 февраля 2007 г. вынес определение.
Но судья еще не знал, с кем имел дело. На определение была подана частная жалоба в Кировский областной суд и оно 9 марта 2007 г. было отменено. И суд вынужден был проводить судебное следствие. Выборы должны были состояться 11 марта, времени у суда было в обрез и он, не поставив в известность Пигина, без него, собрался на заседание. Суд был недолгим, через 5 минут решение было готово: отказать.
Это решение принесли Пигину после обеда, и оно им в тот же день было обжаловано. И в тот же день, 9 марта 2007 г. (вот это оперативность!) состоялся областной суд по кассационной жалобе, опять же без Пигина, который оставил решение суда без изменения, а жалобу Пигина – без удовлетворения. Кассационное определение (вот это скорость!) вечером этого же дня было вручено несостоявшемуся депутату.
Выборы 11 марта прошли без него.
А 14 марта 2007 г. в Европейский суд по правам человека ушла жалоба. Так, дело Пигина стало политическим. Еще через 4 месяца Пигина осудили, дав ему срок 5 лет с небольшим. Но Пигин не сдавался. Его приговор судами изменялся 8!!! раз. Убирались преступления, снижался срок. И уже скоро Пигин был на свободе.
На руках у него был мощный козырь, который мог подпортить биографию судье, вынесшей ему приговор: заверенная копия свидетельства о смерти человека, потерпевшего по делу, умершего за полгода до суда, но умудрившегося на суде!!! (спиритический сеанс, не иначе!) дать показания. И эти показания были зафиксированы и в приговоре, и в протоколе судебного заседания. И было еще одно судебное решение, которое подтверждало его доводы о невиновности: Пигин обвинялся в мошенничестве с использованием служебного положения, а судебное решение утверждало, что Пигин там никогда не работал! Но вышестоящие суды и прокурор дружно, после того, как Пигин оказался на свободе, дружно утверждали: все было законно, все обоснованно.
Картину несколько портила прокуратура области, прокурор которой выходил с ходатайством о возобновлении производства по делу Пигина ввиду вновь открывшихся обстоятельств, но эту позицию не одобрил заместитель генерального прокурора России Кехлеров, который ранее уже накладывался свою визу, давая согласие на расследование уголовного дела против Пигина свыше 1 года 6 месяцев. Вопрос разрешился просто – поменяли прокурора области. Точка в этом деле, по видимому, будет поставлена Европейским судом по правам человека.
К слову сказать, материал в отношении оперов достиг 12 томов, но дело в отношении них так и не было возбуждено. Проверки по ментам продолжаются до сих пор. Пигин же, выйдя на свободу, в короткий срок восстановил свое доброе имя, вошел в сотню лучших юристов страны, получив попутно благодарственные письма за правозащитную деятельность от администрации города и области. Из России он уехал.
Ярослав Михайлов. Юридическая консультация «Право-законЪ».